В памятной церемонии в Брюсселе, посвящённой Международному дню памяти жертв Холокоста и прошедшей под эгидой Европейского еврейского конгресса, приняли участие ведущие официальные лица Европейского союза и израильского кнессета, главы еврейских общин Европы и дипломаты разных стран.
В этом году впервые на мероприятии почтили память как жертв Холокоста унесшего жизни шести миллионов евреев, так и геноцида цыганского населения от рук нацистов и коллаборационистов.
С основными докладами на церемонии выступили первый заместитель председателя Европейского парламента Мейрид Макгиннесс, президент Европейского еврейского конгресса (ЕЕК) Вячеслав Моше Кантор и спикер кнессета Юлий Эдельштейн.
На мероприятии также выступили заместитель председателя Европарламента и докладчик по стратегии ЕС в отношении цыган, член Европарламента Ливия Ярока, а также член Европарламента и докладчик по вопросам основных прав цыган Сорая Пост.
В своём выступлении в Европейском парламенте Вячеслав Моше Кантор предупредил, что с исчезновением непосредственной памяти о Холокосте Европа теряет иммунитет против антисемитизма.
«Непосредственная память о Катастрофе является вакциной против худших проявлений антисемитизма для европейского общества, — заявил Вячеслав Моше Кантор. – Без воспоминаний из первых уст людей, переживших Холокост, мы забываем одну из величайших трагедий в истории человечества, а затем исчезают и все табу».
«Январь – трагический месяц в истории европейского еврейства. Восемьдесят пять лет назад формально демократическим путем к власти в Германии пришли нацисты со своим звериным антисемитизмом. В 1942 году они приняли план «окончательного решения еврейского вопроса» — смертного приговора для почти 10 миллионов европейцев. В течение четырех лет его реализации было уничтожено 60% евреев Европы. Только сейчас, спустя 73 года после освобождения концентрационных лагерей и лагерей смерти, численность евреев в мире наконец достигла довоенного уровня. Однако в Европе нас в шесть раз меньше, чем до Второй мировой войны».
Кантор задает вопросы, на которые сам отвечает: «Достаточно ли делает сегодняшняя система образования для того, чтобы объяснить молодым европейцам, к чему могут привести нетерпимость и предубеждения? — Нет.
Считает ли вежливое европейское общество по-прежнему, что проявления антисемитизма, который в свое время привел к Катастрофе, недопустимы ни в политической дискуссии, ни в средствах массовой информации, ни в разговорах за ужином? — Нет.
Осталась ли дискриминация цыган, гомосексуалистов, инвалидов и политических диссидентов в далёком прошлом? — Нет.
Свободны ли отдельные евреи, еврейские общины или Еврейское государство от проявлений ненависти и нетерпимости к ним? — Нет».
«Европейскому союзу необходимо срочно продемонстрировать своё намерение неустанно отстаивать плюрализм и верховенство закона, — продолжил Вячеслав Моше Кантор. – То, что было табу, не должно снова стать нормой в Европе: расистские и антисемитские партии, марширующие по улицам наших столиц и занимающие места в наших парламентах и правительствах, не должны возвращаться на европейский континент».
Свое выступление Моше Кантор закончил словами: «Если мы не примем брошенные нам вызовы, евреи могут не стать частью будущего Европы. А если мы не будем частью будущего Европы, сложно представить, как будет выглядеть такое будущее».
В своем выступлении спикер кнессета Юлий Эдельштейн особо отметил, что ему выпала честь представлять Израиль на церемонии, приуроченной к 70-летию этой ужасной трагедии.
«Мои родители, Анита и Юрий Эдельштейн, не рассказывали много о том, что им довелось пережить в годы Холокоста. Потому я обратил больше внимания на слова отца, сказанные им однажды: «Ты знаешь, у меня нет друзей детства». Я вдруг обратил внимание, что так оно и есть! Никто из его друзей не был дружен с ним со времён его юношества, в Киеве – со всеми он познакомился на более поздних этапах жизни — в Университете, или когда он жил уже в других местах. «Да, — продолжил мой отец, — все те дети, с которыми я играл, остались в Бабьем Яру.
Мама рассказывала мне о жизни в гетто Шаргород, в Транснистрии. Рассказывала, как однажды украла пуговицы с одежды моего дедушки, для игры, в которую дети играли на улице. Я слушал её, и мне казалось, будто жизнь в гетто не была такой уж ужасной – до тех пор, пока я не встретил женщину, выжившую там. «Знаешь, — сказала она мне, — твои родители и в самом деле очень тебя любят. Иначе бы твоя мама рассказала тебе правду о гетто Шаргород».
Эдельштейн обратился к присутствовавшим со словами: «Дамы и господа, я хочу обратить ваше внимание на события, произошедшие в течение всего одного года. Евреи Бохума, в Германии, должны были скрывать, кто они, из страха подвергнуться нападениям. В шведском Гётеборге синагогу забросали бутылками с зажигательной смесью. На митингах в Вене, Лондоне и Берлине звучали призывы убивать евреев. И мы не говорим про 1933 год. Дамы и господа, это были заголовки прошлого года. Семь лет назад я стоял здесь и спрашивал: «Чему мы научились?». Сегодня, после этих событий, я вновь спрашиваю вас: «Так чему же мы научились»?.. Чему нас могут научить все те памятники, если синагоги по всей Европе нуждаются в круглосуточной охране? Эффективно ли изучение темы Холокоста, если евреи на Европейском континенте воздерживаются от того, чтобы надеть кипу, или кулон с шестиконечной звездой, из страха, что на них могут напасть?».
Спикер кнессета подчеркнул, что Израиль цениит от всего сердца, те усилия, которые предпринимают в Европе для защиты евреев и борьбы с антисемитизмом. «Но каким оказывается посыл, когда общественные лидеры в один день участвуют в шествии рука об руку с евреями, а на следующий день принимают участие в антиизраильском походе? Когда лидеры обнимают раввина местной общины после того, как было совершено преступление на почве ненависти, но в то же время относятся к ХАМАСу, как к легитимному участнику дискуссии? Когда подтверждается, что нападение было антисемитским – но после этого начинают бить Израиль, обвиняя его в военных преступлениях? Эти противоречия вызывают недоверие. Они лишь мешают нам выполнять наши общие обязательства», — задает Эдельштейн наболевшие вопросы.
И Эдельштейн завершил свое выступление словами надежды, чтобы в Европе нашлось место для любого из ее граждан. «Вместе мы сможем положить конец антисемитизму, достичь идеала, приверженность которому мы вновь подтверждаем сегодня». Эдельштейн произнес по-английски, по-русски и на иврите: «Никогда более!».
