Президент Квасьневский, Президент Кацав, Вице-президент г-н Чейни, наш Председатель в эти дни, и г-н Ющенко, и все те из Вас, кто Президенты и Премьер-министры, собравшиеся здесь в священном союзе, в союзе ради памяти, благородства и справедливости.
И Вам, мои молодые студенты, я благодарен за Ваши слова, за нашу веру в Вас, которую, я уверен, Вы оправдаете своими словами и своим поведением. Позвольте мне рассказать Вам, что я думаю об этом собрании и, в целом, о теме, наваждении, возможно, происходящего сегодня.
Я всегда верил, что жизнь составляют не годы, а мгновения. И я надеюсь, что это собрание будет моментом в Вашей жизни, что означает, что когда бы Вы ни подумали о нашем вероломном человечестве, мрачности души некоторых людей, беспредельной агонии, присущей некоторым из нас в наших воспоминаниях, в нашей памяти, в нашей жизни, что не является чем-то, что сотрет надежду, но наоборот, придаст ей новое измерение, особое измерение, которое в этот момент сопровождает Вас, молодых, старых, лидеров и советников, и друзей.
Когда я приехал несколько лет назад со своей женой в Биркенау и я подумал о том, что я там увидел после всего — убийство миллиона евреев, убийство детей. Впервые в истории евреев жертвы не были преданы тому, что мы называем, (на иврите) Кевер Исраэль, не были погребены. Они поднимались в Небеса, и Небеса стали нашим кладбищем. И то кладбище в нашем сердце. И когда я думал об этом, я, конечно, мы воспринимаем мир через молитву, и тогда я сочинил молитву. И я сказал: «Милосердный Боже, не проявляй милосердия по отношению к тем, кто убивал еврейских детей. Сострадательный Боже, не испытывай сострадания к тем, кто убивал еврейских детей и их родителей, бабушек и дедушек». Нет, я не говорю, что мы должны увеличить объем ответственности или, непременно, степень вины. Я не верю в коллективную вину, но о виновных следует помнить за их вину. Когда я приехал туда, я приехал прямо из (на иврите) Иешива, изучая Талмуд, и мы, евреи из Венгрии, не имели ни малейшего понятия о том, что значил Аушвиц, ни о том, где он находился. В мае 1944 года, за несколько недель до Дня высадки союзных войск в Европе, мы не знали, потому что никто не позаботился сказать нам не садиться на поезда.
Итак мы приехали. Вы знаете историю, Вы читали о ней. И прошло одно мгновение, только одно мгновение, одно из тех мгновений, и нас разлучили. И мой отец, и я, уже одни, шли в огонь, когда один из тех комендантов, полковников-комендантов, подошел и сказал нам: «Вы видите тот огонь? Вы идете в него». Я не поверил. Я сказал: «Это невозможно; мы в середине 20-ого века. Мир не будет молчать». Мир молчал. И вдруг, я клянусь Вам, я сказал, если это — правда, это может означать конец еврейскому народу. Потому что люди со всей Диаспоры, говорящие на всех языках, имеющие разное воспитание, лучше чувствующие своего рода собрание изгнанников, чуть не оказались свидетелями конца еврейской истории.
Но это не было концом, это было очень трагичной главой. И затем, 27 января, я был уже в Бухенвальде со своим отцом. Мой отец погиб в Аушвице, хотя он и умер позже в Бухенвальде. И действительно он умер 18 (на иврите) Шват, что означает 27 января, это также день рождения женщины, которую я люблю всю свою жизнь.
Как можете Вы, как можете Вы уехать отсюда с теми знаниями, которые Вы получили, и остаться прежними, мои добрые друзья, важные лидеры, молодые люди?!
Мои добрые друзья, если Вы после этого дня останетесь такими же, тогда мы упустили встречу с этой памятью, хранителями которой Вы являетесь, это должно повлиять на Вас и через Вас на весь мир и положить конец проклятию ненависти, следствию антисемитизма, расизма, нетерпимости, ненависти. Ненависть – это рак, она передается от человека к человеку, от группы к группе, Вы это видели здесь, и от нас Вы услышали слова. Пусть эти слова останутся с Вами.
Итак, студенты, которые передали эту декларацию, теперь Вы – наши посланники. Пусть это послание будет пробуждением, но также оно каким-либо образом должно быть наполнено и надеждой. Потому что, рассуждая логично, в 1945 году у еврейского народа мог случиться коллективный нервный срыв. Его не было. С уверенностью можно сказать, что он не случился благодаря тому, что древняя израильская мечта побудила их к действию, к новому обязательству, возможно, были также и другие причины, мистические или метафизические, но это факт, что после 1945 года, как никогда ранее, те, кто был здесь, не далеко отсюда в Биркенау, стали более активными, более энергичными, более приверженными. Теперь Вы солидарны с нами, и за это я Вам очень благодарен.
