27 июля.
…Теперь перейдем к местным событиям. Они все последнее время концентрируются вокруг еврейского вопроса. Евреев начинают преследовать все больше и больше: в гетто паника, ожидают со дня на день погрома. Сегодня ночью застрелили двух евреев, которые пытались пробраться в гетто. Они пропадали где-то в поисках за продуктами.
Вечером. Говорят, что евреи вооружены и отстреливались, даже будто бы убили жандарма. Если это правда (в чем я очень сомневаюсь), то жаль, что только одного. Стрельба, замолкшая днем, теперь опять усилилась; увидим, что будет ночью. Эти сволочи имеют наглость называть себя христианами, даже на пряжке от пояса — «Gott mit uns» («С нами Бог»). Если он есть, хорош же этот Бог, если он смотрит на все это спокойно. Сижу тут у себя на крыльце — слышно пулемет. Что должны переживать эти люди, обреченные на смерть, забившись в углы своих домов? Жуткая тишина, доносится пощелкивание револьверов, пулеметные очереди и тяжелые удары шуцмановских винтовок. Тяжелая предстоит ночь. А ведь сами они решили защищаться, бороться. История может продолжаться и целую неделю — попробуй повытаскивай их из всех погребов в этом грязном, полном разных закоулков квартале.
11 августа.
Последний антиеврейский акт в нашем городе подходит к концу.
Пишу о вечерних событиях сегодня. Вчера не мог, не был в силах. То, что евреи собирались защищаться, оказалось сказкой, они шли, как бараны на бойню. За вчерашний день расстреляно около 5000 человек. У нас за городом есть старый окоп, длиной около километра, окоп Якутского полка, стоявшего в нашем городке, — там производилась экзекуция. Вывоз евреев из гетто начался приблизительно в 3 часа утра и продолжался до поздней ночи. Ужасное зрелище! Ворота гетто широко открыты, и за ними стоит очередь обреченных, по 2 в ряд. Подъезжает автомобиль, очередь молча подвигается — первые пары кладутся на дно грузовика, следующие — на них, так в несколько рядов. Полное молчание, и ни говора, ни крика, ни плача. Пьяные «в стельку» полицейские подгоняют отстающих прикладами, ими же и «утрамбовывают» лежащих в грузовике. Грузовик отъезжает, дает газ и мчится за город, ему встречаются такие же грузовики, с высокими дощатыми загородками, наполненные одеждой. Наверху сидит полицай с довольным видом и греется дамским зонтиком. Вид у него недаром довольный: ведь у него полные карманы часов, 5 вечных перьев засунуто в кармане, а сколько костюмов и каракулевое пальто он оставил по дороге в верном месте. Кроме того, он выпил уже, по крайней мере,литр. Грузовик мчится за город. 4 полицая, стоящих по углам, то и дело матюгаются и опускают приклады на спины лежащих. Но вот место назначения. Грузовик останавливается, обреченные сходят, раздеваются тут же — и мужчины, и женщины — и двигаются по одному ко рву. Ров, наполненный людскими телами, пересыпанный хлором. На валу сидят 2 раздетых до пояса гестаповца, в руках пистолеты. Люди входят в ров, кладутся на трупы, раздаются выстрелы. Кончено. Следующий!
Не знаю, что может чувствовать человек в свою последнюю минуту, и не хочу думать — можно сойти с ума. Были такие, которые пробовали сопротивляться, не хотели раздеваться, не хотели входить в ров. С такими кончали на месте и сбрасывали в яму. Вот она заполнена, полицай присыпает ее землей; очередь движется к следующей, места всем хватит. Вот один, раздетый уже догола, припадая к земле, побежал по полю. Гестаповцы ухмыляются, следя за ним. Вот он уже отбежал метров 200. Тогда оба, спокойно прицеливаясь, начинают стрелять. Через несколько минут и его сбрасывают в яму. Видели человека, который, направляясь к яме, жевал хлеб. Полицаи, единственные ближайшие свидетели этого дела, после нескольких минут пребывания там протрезвляются. Тогда их заряжают новой порцией алкоголя, и они опять теряют образ человеческий до следующего раза. Гестаповцам заряжаться не надо — им это не впервой. Они забрасывали живых людей в ямах гранатами в Ровно, они видели, как земля потом двигалась под напором шевелящихся тел — это на них не действовало; они расстреливали бесконечные ряды людей, выстроенных над дорожными рвами в Киеве; они, наконец, выведя перед погромом в Дубно всех специалистов, предлагали им выбрать по одному ребенку из своих детей и возмущались, впадали в бешенство, когда эти несчастные отказывались работать, прося, чтобы их расстреляли вместе с семьями.
Один за другим едут автомобили, это уже вечер, автомобили так переполнены: на дне сидят женщины, девушки, дети. Одна бессмысленно улыбается, другая поправляет платочек на голове… Да вы ведь через десять минут будете убиты, сознаете это? Сопротивляйтесь, наконец!!! Нет. Люди впадали в апатию, лишь бы кончилось, лишь бы скорей, так как действует голодовка, побои.
Те 1500 человек, которые были позавчера вывезены в Белокрицу, тоже расстреляны. Расстреляны за то, что они осмелились ставить условия.
19 августа.
Сегодня везли Ф. Я себе не могу отдать ответа в моих чувствах, но очень тяжело, стыдно. Не за себя, но за людей, которые смотрят на это безразлично или со злорадством. Они меня не поймут. Что, он жалеет жидов?! Идиот! Ну чем такая Ф. Хуже тебя одного с другими? Да она в десять раз превосходит тебя во всех отношениях! Единственная девочка, с которой я был от начала до конца вполне искренен, а приятно и отрадно иметь друга, который тебя понимает и соглашается с тобой. Она была хорошая девочка и храбрая. Она ехала стоя, с гордо поднятой головой, это было полчаса тому назад, в 6 часов 35 минут 19 августа 1942 г., — я уверен, что, и умирая, она не опустит головы.
Ф., знай, я помню тебя и не забуду и, может быть, когда-нибудь отомщу! Моя первая любовь, оставившая по себе приятные и чистые воспоминания. Это был мой идеал, и я вряд ли найду когда-нибудь такую другую. Последний привет от Ромки!
Их везут в тюрьму по несколько автомобилей в день. Это те, которых нашли в погребах. Когда их будут расстреливать, не знаю. Сегодня утром на Широкой лежала убитая еврейка. Она пыталась спастись — и тем ускорила свой конец. Она поплатилась за то, что осмелилась захотеть жить! Когда я пишу, из тюрьмы доносятся выстрелы. Вот опять! Может быть он предназначен Ф.? В таком случае ей теперь лучше. Нет, «лучше» — так говорят «божественные старушки», я говорю — ей теперь ничто. Не могу себе представить Ф. — раздетая, тело посыпано хлором… Глубокие раны, привалена кучей других таких же тел. Ужас, какой ужас!
21 августа.
Пишу уже в постели, поэтому буду короток. Вчера расстреляли всех евреев, собранных в тюрьме. Мне можно судить о количестве их только по тому, что после окончания экзекуции из тюрьмы везли пятитонку, до краев полную обуви. На мой взгляд, это соответствовала бы 700-800 человек. Вчера, значит, погибла Ф. Будь я верующий, напутствовал бы ее возвышенными словами. Сегодня было слышно только несколько отдельных выстрелов.
31 августа. {…} После того как в последний раз расстреливали евреев, их поймали опять человек 600 и содержали в тюрьме. Сегодня часов в 5 утра началось. Пах-пах! Тра-та-та! Пах! Та-та! Я слышал это беспре6рывно два часа, пока не ушел на работу. Если после этого всего кто-нибудь из них останется в результате жив, это будет положительное чудо. Между прочим, тот приказ, в котором за грабеж в гетто грозили расстрелом, оказался недостаточным, и теперь вывешен еще один, в котором грозят, что каждое лицо, найденное в гетто и не имеющее разрешения на пребывание там, будет расстреляло на месте.
Я ходил на речку. Дорога ведет мимо тех окопов, в которых закопано большинство евреев. Это место представляет собою теперь гладкую белую площадь, белую потому, что там мел. Стоят жаркие дни, трупы разлагаются, пухнут, в результате на поверхности показываются ноги, руки, которые потом растаскиваются по окрестностям собаками. Запах на полкилометра кругом ужасный.
2 сентября.
Еще событие, да какое! Разговоров на неделю. Сегодня ночью было подожжено гетто. Сейчас половина шестого. К трем часам там сгорело около 400 домов. Сейчас уже не осталось, пожалуй, и четверти. С самого утра работает беспрерывно мотопомпа, которая подает воду из потока.
Да что сделает одна мотопомпа?
Поджог, совершенный, несомненно, евреями, был, видимо, точно обдуман, а погода сегодня самая соответствующая. Еще вчера сорвался неожиданный по своей силе ветер при совершенно ясном небе, ветер с востока.
Гореть гетто начало неожиданно, огонь вспыхнул полосой, которая охватила все наиболее выдвинутые на восток дома. По-видимому, было разлито горючее, потому что около пожара разгорелась сильная перестрелка. Видимо, полиция заметила движение в гетто и подняла стрельбу. Это было около 1 часу ночи. Стрельба меня разбудила и удивила, так как уже более-менее в течение недели ночи были совершенно спокойные.
Непосредственно после этого — так в половине второго — вспыхнул огонь, но я уже спал. Когда я от стрельбы проснулся снова, небо было объято заревом, валили густые клубы дыма. Я сразу понял, в чем дело, возликовал духом и опять заснул.
… Через обгоревшие ворота вывели человек 300 евреев. Часть из них была с красными поясками. Одни говорят, что так были обозначены те, которые были предназначены для уборки гетто, другие — что это была демонстрация. А мотопомпа гудит, и дым опять слегка увеличился. Давай, давай!..
18 сентября.
В гетто продолжается организованный грабеж. Бабы с мешками дежурят перед ним круглый день, а тем более — ночь. Что за народ! Какой героизм. Их стреляют, ловят, бьют, но на них это не действует. Там, где пахнет наживой, их не удержат никакие преграды. В гетто приезжают мужики из отдаленных сел, и редкие из них ходят теперь без часов. Золотая пятерка, стоившая до пожара и расстрела 1200-1400 рублей, теперь стоит лишь 200-250. Полиция за литр водки дает 2 пятерки. Нет у меня сегодня настроения, поэтому кончаю.
21 сентября.
Уже больше, чем полтора месяца, продолжается избиение евреев и никак не может завершиться. Сегодня опять с самого утра со стороны тюрьмы доносятся стук автомата и ружейные выстрелы. Говорят, в тюрьме осталось около 200 евреев, специалистов-ремесленников, которые в ближайшее время будут переселены в несгоревшую часть гетто, которая уже с этой целью огорожена. Ограду видел, а остальное — как увидим.
26 октября.
Сегодня была открыта для рабочих продажа «макулатуры», т. е. одежды убитых евреев. И есть люди, которые могут это покупать! И даже много: в очереди стояли. По этой причине сегодня не было работы на фабрике — все стояли в очереди.
Авторские права принадлежат владельцам сайта http://holocaust.ioso.ru
